Выдающийся деятель горнозаводского Урала Константин Павлович Поленов родился в Кинешемском уезде Костромской губернии в усадьбе Паловское 25 июля 1835 года в семье губернского секретаря Павла Петровича Поленова. Его дед и прадед были офицерами, но отец его уже не был военным человеком и в войне 1812 года принимал опосредованное участие, пожертвовав 54 рубля.
В семье было 5 детей. Так же как и два его старших брата, Константин до 10 лет жил в имении и получил "предварительное домашнее образование". В 1845 году он поступил в Костромскую гимназию, где на протяжении 7 лет был в числе первых учеников, что и позволило ему поступить без экзаменов в Московский университет на физико-математический факультет. Отец отказался финансировать учебу сына.
Многие, знавшие Поленова, говорили о том, что он порвал со своей семьей и, продав золотую медаль, полученную за отличную учебу в гимназии, потратил деньги на переезд в Москву. На все дальнейшее обучение деньги он зарабатывал сам — уроками. Получив место домашнего учителя в семье Быковского, он все четыре года университетской жизни прожил в этом доме, а в дальнейшем женился на своей бывшей ученице Марии Александровне Быковской.
Университетский курс Поленов закончил первым кандидатом, получив большую золотую медаль. Но не математика и не физика больше всего привлекали Константина Павловича, а астрономия. Обсерватория Московского университета во многом уступала Пулковской обсерватории, считавшейся в то время одной из лучших в Европе. Именно туда устремил свои помыслы Поленов. Заниматься в Пулковской обсерватории могли лишь воспитанники Николаевской академии Генерального штаба, куда, в свою очередь, можно было поступить лишь прослужив два года офицером, что не входило в намерения Поленова.
Поленов обратился с прошением на Высочайшее имя, университет дал особо лестный отзыв, и Константин Павлович был произведен в прапорщики, ему было разрешено поступить в академию, не служа предварительно в полку.
На геодезическом отделении академии Генерального штаба Поленов пробыл с 1856 по 1858 год. За выдающиеся успехи он был записан на золотую доску, а по окончании курса оставлен при обсерватории для приготовления к профессорскому званию. Его наблюдения и исследования легли в основу работы "О притяжении сфероидов и определение сжатия земли по наблюдениям качания маятника".
Жизнь в столице требовала больших расходов. Надо было снимать не комнату, а квартиру. На руках Константина Павловича уже была семья: жена, ее больная сестра, родился сын. Но, скорее всего, не финансовые тяготы, а начавшиеся проблемы со зрением побудили Поленова принять предложение одного из его учеников П.П.Демидова переехать на Урал. Все знавшие Поленова искренне сожалели о том, что ему не удалось посвятить себя науке. Нет сомнения, что Поленов был бы замечательным ученым и с присущим ему даром изобретательности обогатил бы и эту область новыми открытиями.
В 1859 году Поленов с семьей приехал на Урал, в Нижний Тагил, преподавателем математики в Выйское техническое училище. Имелось в виду, что Константин Павлович составит проект преобразования этого училища и займет место директора.
Спустившись с Пулковских высот, Поленов попал на уральскую землю. Здесь он и совершил главное дело своей жизни. Это было связано с процессом получения стали.
Самое поразительное в его биографии, что до 25-летнего возраста Поленов никогда не бывал на металлургических заводах и не имел даже малейшего представления о технической стороне этого дела. Преподавая математику в Выйском техническом училище горнозаводское дело заинтересовало его и, не оставляя преподавательской деятельности, Поленов стал "практиковаться" в нем. Постигал, можно сказать, азы металлургии. И очень быстро овладел обширными знаниями.В 1862 году ему предложили место управителя
Висимо-Шайтанского завода. За два года он в совершенстве освоил новую для него профессию и даже успел делом доказать, что этот завод мал для его творческих возможностей.
Редкие способности Поленова сразу же бросились в глаза управляющему округом Рашету, и поэтому ему стали давать поручения, выходящие за рамки его непосредственных обязанностей. Так, например, он принял большое участие в составлении генерального плана дачи Нижнетагильских заводов, разработал детальный проект пенсионного устава рабочих и служащих округа, который, к сожалению, так и не был введен.
Во время работы управителем Висимо-Шайтанского завода Поленов познакомился с простым сельским священником Н.М.Маминым. Что-то общее было в характерах отца будущего писателя и К.П.Поленова — оба серьезные, "строго аккуратные", бесконечно добрые и справедливые к трудовому человеку. Дружба, начавшаяся в Висиме, имела продолжение и в Нижней Салде. После смерти Наркиса Матвеевича в числе друзей Поленова был Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк. В своем романе "Горное гнездо" писатель изобразил Константина Павловича под видом Кости Бахарева.
В 1864 году его переводят управителем Нижнесалдинского завода.
Проработав на этом заводе 38 лет, (кстати, такого рекорда — 38 лет управлять одним заводом — не было, пожалуй, не только на Урале.) К.П.Поленов приобрел широкую известность как деятель горнозаводского Урала и "поднял на невиданную высоту на Урале техническую и хозяйственную стороны Нижнесалдинского завода".
До Поленова это был передельный завод, где каталось сортовое железо и начинали производство рельсов.
Именно при Поленове производство железнодорожных рельсов достигло такого высокого качества, что даже после 25-летней их эксплуатации изношенные салдинские рельсы подавались в лом для последующей их переделки в листовое железо по цене на 20% дороже, чем новые английские рельсы. Константин Павлович ввел закалку рельсов, что в то время считалось теоретически невозможным. Открытие это совершено было, очевидно, случайно. По легенде рабочий случайно уронил рельс в снег, а при этом присутствовал Поленов. Другой бы наказал рабочего, а Поленов решил узнать, что же случилось с рельсом.
Он сказал рабочим: - "Ну-ка, отрежьте от этого рельса кусочек вершка в полтора, проверим, на пользу ли ему пошла снежная ванна."
Проведенное исследование показало, что прочность рельса, охлажденного влагой, гораздо выше, чем у обычных. После ряда опытов Поленов подкрепил их расчетами и предложил охлаждать каждый рельс в чугунных колодах. Закалке стали подвергать все рельсы. Подобный способ упрочнения проката был применен впервые и сразу получил всеобщее признание. Используется он и на современных заводах.
"Надо знать тогдашние представления о железе и стали, чтобы оценить тот громадный шаг, который сделал Поленов в производстве рельсов",— писал В.Е.Грум-Гржимайло.
Совершенствуя рельсопрокатное производство, Полетов применил прибор "фотометр" со стеариновой свечой для определения температуры при обрезке рельсов в горячем состоянии.
Константин Павлович знакомился и с зарубежным опытом в металлургии. В конце 1860-х годов он совершил шестимесячную поездку по европейским странам. Управляющий демидовскими заводами составил ему целую инструкцию. В ней наказывалось, чтобы он, Поленов, основательно разузнал доменное, сталеплавильное, прокатное производства. В Швеции особенно подробно выведал бы выделку железа. Все увиденное и услышанное хорошо запоминать и подробно описать в отчете.
В 1870-х годах тагильские заводы приняли большой заказ на поставку рельсов для Петербургско-Московской, а затем Московско-Нижегородской и других железных дорог. Развитие железнодорожного транспорта повышало требования к качеству рельсов. За рубежом уже перестали катать железные рельсы, их заменили стальными. Это заставило заводоуправление построить бессемеровский цех на Нижнесалдинском заводе, ставшим к тому времени в основном рельсопрокатным. Налаживать работу нового цеха пришлось Поленову.
Бессемерование получило свое название по фамилии английского металлурга. В 1855 году англичанин Генри Бессемер получил свой первый патент на новый способ получения железа и стали, названный бессемеровским. Русские металлурги сразу обратили внимание на новый процесс. Уже в 1856 году проводились опыты на ряде заводов, а в 1875 году построили "бессемеровскую фабрику" в Нижней Салде. Проект этого цеха был куплен у французского инженера Ф.Вальтона. Во Францию посылались для обучения бессемерованию мастера тагильских заводов Анатолий Злобин, Михаил Саканцев и чертежник механического заведения Шорин.
В Нижнюю Салду на пуск нового цеха приехал сам автор проекта Вальтон. Обучавшиеся во Франции уральские металлурги имели дело с чугуном иного состава. Здешние же чугуны были малокремнистые. Вальтон боялся их перегревать, сберегая кремний и марганец, необходимые для ведения плавки. Такая "осторожность" не давала ожидаемых результатов. Иногда рельсы обходились впятеро дороже их продажной цены. Добившись относительных успехов в переработке уральских чугунов, Вальтон уехал. Цех работал неуверенно.
Заводская контора передала Поленову заведование бессемеровским цехом. Он был снова командирован на десять месяцев за границу "с целью ознакомления с новыми усовершенствованиями по железному и стальному производствам при иностранных заводах". Уральский металлург побывал на заводах Франции, Англии, Швеции. Наблюдая там за бессемерованием, он пришел к выводу, что успех производства зависит от температуры процесса. Вернувшись домой, он не забывал об этом.
Однажды в реторте пробило сальники, и чугун передержали в печи два часа. Мастера побоялись, что металл перегрелся, и хотели его выбросить. Узнав об этом, Поленов предложил все-таки продуть металл. Операция против ожидания удалась блестяще: бессемерование прошло горячим, металл получился хорошего качества. Во время продувки в металле развилась такая высокая температура, что в конвертор добавили рельсовые куски.
Поленов использовал этот случай и ввел в практику перегрев малокремнистых чугунов, положив тем самым начало новому варианту конверторного процесса - русскому бессемерованию.
Несколько лет спустя выдающийся русский металлург Владимир Ефимович Грум-Гржимайло, автор гидравлической теории расчета пламенных печей, приехавший работать в Нижнюю Салду, дал теоретическое обоснование новому варианту бессемерования, доказав, что салдинский способ "есть совершенно самостоятельный тип бессемерования, имеющий все данные для весьма широкого распространения". Позже Грум-Гржимайло выступил со статьей об этом способе бессемерования в "Горном журнале". Обосновав теоретическую сторону процесса, он показал также экономическую выгоду такого способа производства стали.
Рассказывая в автобиографии об этом периоде жизни, Владимир Ефимович писал: "Здесь я нашел человека, имевшего решительное влияние на мою работу. Это был большой умница и враг ходящих мнений - Константин Павлович Поленов".
В своих воспоминаниях Владимир Ефимович посвятил целую главу управителя Поленову, под началом которого служил. В первое время их взаимоотношения бывали довольно сложными. Они нередко спорили, и тогда Владимир Ефимович говорил:>
- Я с вашими доводами не соглашусь никогда. Вы управитель: прикажите - будет выполнено. Но предупреждаю вас, ничего хорошего не выйдет.
- Да я не хочу приказывать, я хочу вас убедить.
- Это невозможно.
И разговор прекращался, приказания управитель не давал, и дело откладывалось.
Через некоторое время помощник вновь докладывал ему новые обстоятельства, дело обсуждалось вновь и решалось к общему согласию.
Грум-Гржимайло часто вспоминал, что дала ему работа с Поленовым. "Он подходил к вопросу так оригинально, так неожиданно и так просто и ясно, что из беседы с ним я выносил приятное впечатление. Для меня Поленов представлял прекрасную школу. Во-первых, говорить с ним не подумавши было нельзя. Во-вторых, его логичность, за исключением случаев, когда он подготовлял свои выводы к заранее облюбованному заключению, была выше всякой похвалы. Если прибавить к этому, что все порядки в заводе были строго продуманы, отношения отрегулированы, хозяйство в образцовом порядке, то с упрямством Поленова можно было "мириться".
В другом месте Владимир Ефимович отмечал равнодушие Поленова к технике, объясняя это тем, что исполнение обязанностей управителя было для него только средством к жизни. Грум-Гржимайло намекал на отсутствие специального образования у Поленова, говорил, что чертить он совершенно не умел и даже утверждал: "Это был настоящий барин, помещик и только!".
Но тут уж Грум-Гржимайло противоречит сам себе, другим своим высказываниям. "Конечно, эти упреки несправедливы в отношении Поленова, внесшего немалый вклад именно в техническое развитие уральской металлургии". К этому можно добавить, что Поленов в Нижней Салде построил четыре доменных печи, для нагрева дутья ввел аппараты Каупера, отчего доменное производство Нижнесалдинского завода заняло одно из первых мест на Урале по своему техническому уровню.
Сам же Владимир Ефимович признавался: "На меня школа Поленова имела самое благоприятное влияние. Я выучился думать и додумывать до конца. Во мне развилась поразительная "добросовестность" мышления, как явный протест против "кривизны" Поленова. Наконец, я отвык прежде говорить, а потом думать, ибо с Константином Павловичем так говорить было нельзя. Живо изловит и начнет издеваться".
Непрямое бессемерование было самым крупным техническим изобретением Поленова, но далеко не единственным. Это и многие другие изобретения он не запатентовал, так как придерживался принципиального воззрения, что изобретения человеческого ума должны быть общим достоянием.
Известно, что радикальное решение проблемы электроосвещения было найдено русским изобретателем П.Н. Яблочковым. Он в 1876 году предложил дуговую лампу без регулятора - "электрическую свечу". Лампы Яблочкова в конце 1870-х годов появились на улицах и в общественных местах многих столиц мира - их называли "русский свет". Они проникали в производственные корпуса больших заводов, на строительные площадки, верфи. В 1876 голу появилась первая электростанция в Петербурге для освещения Литейного моста свечами Яблочкова. В этой области работал и К.П.Поленов, вообще питавший особую любовь к электричеству. Сохранились сведения о том, что электрический свет вспыхнул в Нижней Салде раньше, чем в самой столице Российской империи.
Поленов много работал над практическим применением электричества и в результате, еще до изобретения Яблочкова, Нижнесалдинская заводская контора освещалась электрическим светом. Такого электрического фонаря не было еще ни в одном из европейских городов. И в этом случае Поленов не закрепил за изобретением своего имени. Электричество — это его любимая "игрушка". Электрическое освещение Поленов применил в дальнейшем для "волшебного фонаря", что давало возможность рассматривать непрозрачные картинки — специально привезенные им репродукции из заграничных поездок. Много лет Поленов работал над применением электричества. Единственное запатентованное его изобретение — особый музыкальный инструмент "мелодром", приводимый в действие электрическим током.
Весьма интересно следующее сообщение его биографа: "Изобретательность К.П. Поленова не ограничивалась заводской сферой. Он много работал над практическим применением электричества. Задолго до Яблочкова он придумал электрическое освещение, и в салдинской конторе еще в семидесятых годах по вечерам зажигался электрический фонарь, когда их не было ни в одном из европейских городов. Свое электрическое освещение Константин Павлович применил для волшебного фонаря и получил благодаря этому возможность пользоваться непрозрачными картинами совершенно одинаково с прозрачными".
В качестве источника электрической энергии для созданного им осветительного прибора, волшебного фонаря, эпидиаскопа и мелодрома Поленов применил гальваническую батарею. Не исключена возможность, что еще найдутся документы с описанием его изобретений, в том числе и электрического фонаря.
О многих его изобретениях мы знаем, а о скольких еще не известно? В.Е.Грум-Гржимайло писал: "Многие идеи и устои, питавшие так долго уральскую горную промышленность, идеи безымянные, имели тебя своим творцом и насадителем".
В своей заводской деятельности К. П. Поленов был не только выдающимся техником, но и совмещал качества превосходного хозяина и редкого администратора. Хотя хозяйство Нижнесалдинского завода разрослось, от Поленова не ускользала ни одна деталь как в заводских производствах, так и в многочисленных вспомогательных работах. Два руководящих принципа были положены в основу управления заводом: добросовестное исполнение долга и огромное уважение к труду. Сам трудясь всю жизнь, Поленов требовал такого же отношения к делу от служащих и рабочих. Лентяев он не любил, зато к трудящемуся человеку неизменно относился с глубоким уважением, на какой бы ступени иерархической лестницы он ни находился — от помощника управителя до простого чернодела. Уважение к трудящемуся соединялось с таким же отношением к достоинству человеческой личности вообще. Всегда ровный и сдержанный, Поленов выходил из себя, когда сталкивался с проявлением неуважения к человеку. Именно поэтому рабочие питали к Поленову чувства самой глубокой преданности и любви, доходившей порой до поклонения. Он не только исповедовал демократические принципы человеческого равенства, но и проводил их в жизнь. Отношение к горничным было практически такое же, как к членам семьи. Доверие к прислуге было настолько велико, что Константин Павлович никогда не запирал даже денежного ящика, пока один мальчишка-рассыльный не попался на воровстве денег. Поленов счел виноватым более себя, чем мальчика, и стал запирать ящик, чтобы не вводить в соблазн подростка.
В отношении рабочих как заводской управитель Поленов был сторонником обеспеченности их в меру тогдашних возможностей, впервые ввел для них спецодежду. В целях обеспечения экономического благосостояния Поленов отстаивал неприкосновенность высоких заработков для рабочих перед нижнетагильским заводоуправлением. Выдающийся металлург разделял взгляды утопистов-социалистов.
Он пытался проводить социальные преобразования: по его инициативе открыли ссудосберегательное товарищество и основали общество потребителей.
Еще одна постоянная забота Поленова — развитие образования в Нижней Салде. Как выборный член земства путем настойчивых и продолжительных убеждений Поленову удалось организовать и построить на средства жителей земскую школу, вскоре преобразованную в двухклассное училище.
Училище было открыто одним из первых в Пермской губернии и на протяжении многих лет было лучшим в Верхотурском уезде. Благодаря стараниям Поленова, первым заведующим училища был замечательный педагог — статский советник А.К.Кискин, что дало высокий старт этому учебному заведению. Некоторое время в нем преподавала дочь Константина Павловича Лидия.
При Поленове были установлены особые правила приема на работу, согласно которым на лучшие работы принимались мальчики, окончившие двухклассное училище, на менее выгодные — окончившие церковно-приходскую школу, а неучившихся принимали на вспомогательные и малооплачиваемые работы.
Предметом его постоянного попечительства было развитие в Нижней Салде хлебопашества. До начала 70-х годов хлебопашеством здесь почти никто не занимался, да и пахотной земли у населения было крайне мало. Поленов выхлопотал у заводоуправления разрешение раздавать в долгосрочную аренду желающим рабочим участки земли. Сам занялся выращиванием пшеницы, ржи, овса, пропагандировал новые семена, новые сельскохозяйственные орудия. Он лично показывал пример, как вести хозяйство, применял довольно ударно многие агрономические приемы, настойчиво внедрял в сельское хозяйство машины. Выписанные им из Америки сноповязалки работали на расчищенных от леса полях вдоль Тагильского тракта.
Агрономические опыты Поленова опрокинули бытовавшие ранее мнения о невозможности земледелия в условиях Нижнетагильского округа. Он вывел несколько новых сортов ржи и овса, доказал, что уральская земля хорошо родит. Пример у Поленова в хлебопашестве находил подражателей, и земледельческие занятия захватывали все большее число жителей завода. Около поселка появились хорошие пашни, где высевались рожь, ячмень, овес.
Характеризуя заводскую деятельность Поленова, необходимо отметить его роль как создателя особой школы техников. Поленов широко раскрывал двери Салдинского завода каждому желающему учиться, не делая профессиональной тайны из постановки заводского дела и личных технических знаний. Никому не отказывал в своих самых подробных объяснениях. Пользуясь таким отношением Поленова, целый ряд инженеров и техников приезжал в Нижнюю Салду, и эти посещения превращались частно в настоящий курс горнозаводской техники. И если Поленов никогда не отказывался делиться своими знаниями и опытом с посторонними посетителями, то еще более охотно принимал он на себя роль педагога по отношению к молодым заводским служащим, практикантам из инженеров. Такие инженеры — "поленовские ученики" очень высоко ценились на Урале, а в Нижнетагильском округе одно время почти все управительские места были заняты "птенцами Салдинского гнезда":
А.Е.Мельников — управитель Нижнетагильского завода;
A.К.Бекман — управитель Висимо-Уткинского завода;
B.М.Казаринов — управитель Висимо-Шайтанского завода;
Н.Г.Бабенко — управитель Черноисточинского завода;
В.Е.Грум-Гржимайло — управитель Верхнесалдинского завода;
А.Ф.Дунаев — помощник управляющего.
Для некоторых людей общий тон его разговоров мог показаться несколько скучным, но общение с ним неизменно побуждало к серьезной умственной работе — его разносторонние знания, природный ум, большой житейский опыт оказывали чрезвычайно сильное воздействие на окружающих. Эта склонность к умственным занятиям была преобладающей у Поленова. Чувствам он отдавал второстепенное значение. Поэзию и театральные зрелища он считал лишь забавой, развлечением, хотя и не вредным. В давнем споре между "физиками" и "лириками" он был на стороне первых.
Несмотря на то, что к театру он относился несколько пренебрежительно, именно при нем в Нижней Салде был создан театр, который обосновался на чердаке его дома. Здесь, в салдинском театре, попробовал свои режиссерские способности Д.Н.Мамин-Сибиряк.
В 80-х годах Поленов часто устраивал народные чтения с "волшебным фонарем". Он не просто показывал привезенные им виды Швейцарии, Италии, репродукции картин Дрезденской галереи, иллюстрации к Библии, атласы по зоологии, ботанике, астрономии, но и устраивал удивительные лекции, расширяя кругозор салдинцев. Этими народными курсами заинтересовалась полиция, и их пришлось прекратить.
Преследуя те же просветительские цели, Поленов распорядился, чтобы в цехах были оборудованы комнаты отдыха, где можно было почитать газеты и журналы. Он рассуждал так: "Более развитой рабочий понятливее, гораздо лучше выполняет порученную работу, зажиточный рабочий здоровее, обыкновенно исправнее и более дорожит заводской работой, если именно с ней связана его зажиточность".
Общественная деятельность Поленова не ограничивалась одним Нижнесалдинским заводом. С 1874 года он был членом УОЛЕ. Много трехлетий он был гласным Верхотурского земства, несколько раз — губернским гласным. В течение трех лет назначался председателем Верхотурского уездного собрания. Много раз избирался почетным мировым судьей и даже был выбран мировыми судьями председателем съезда. В Верхотурском уезде К.П.Поленов пользовался большим авторитетом.
Салдинские общества избирали его председателем комитета по строительству храма Александра Невского в Нижней Салде и храма Иоанна Богослова в Верхней Салде.
Такая многогранная деятельность на протяжении 38 лет снискала Поленову всеобщее уважение и любовь.
Все знали, что Константин Павлович не брал ни гроша из заводской казны. На свою зарплату он вырастил и выучил своих сыновей: Борис Константинович - приват-доцент етербургского университета, а с 1904 года - профессор Казанского университета, Евгений Константинович - управитель Никитинского завода, Виктор Константинович - врач, работал в Нижнетагильском округе с 1912 года.
Когда же в 1902 году неожиданно пришла отставка, то оказалось, что у Поленова нет ни собственного дома, ни значительных сбережений. Рабочие завода срочно изготовили кухонную посуду, так как Поленов переезжал в Екатеринбург в дом Ольги Константиновны Нешкодны. После смерти жены и дочери О.К.Нешкодны вела хозяйство и была его гражданской женой.
Вот как вспоминали салдинцы день прощания: "Несколько человек рабочих взяли с коляски Константина Павловича и на руках отнесли его к вагону. Ольгу Константиновну под руки вели женщины. Началось прощание. Каждому хотелось подойти. Поленов протянул обе руки. Обе руки хватают, целуют, кто падает в ноги, кто целует одежду. Море слез было пролито в течение двух часов прощания".
Подводя итоги, можно сказать.
До Поленова на Нижнесалдинском заводе не было доменного производства. Чугун возили из верхней Салды и Нижнего Тагила. Начиная с 70-х годов XIX столетия под руководством Поленова было построено четыре домны, и завод стал иметь законченный цикл производства. Для нагрева дутья впервые в России на Нижнесалдинском заводе стали применять аппараты Каупера, и здешнее доменное производство к концу XIX века заняло одно из первых мест на Урале.
В 1875 году на Нижнесалдинском заводе - тоже впервые в России - была построена бессемеровская фабрика. Поленов применил много усердия для изучения бессемерования, и в результате появился свой метод производства бессемеровской стали, который в дальнейшем получил название "русского бессемерования". Практическая выгодность его была очевидна. Цеховая цена бессемеровских слитков опустилась до 52-55 копеек за пуд при цене чугуна 36-40 копеек. Такой дешевой стали в России в те годы не знали.
Когда читаешь воспоминания, знакомишься с трудами о Поленове, то самым естественным образом возникает вопрос: почему этот человек при его выдающихся талантах, громадном авторитете "просидел" в Нижней Салде 38 лет? Все лично знавшие Поленова знали и причину, почему ему пришлось довольствоваться скромным полем деятельности. Независимость и правдивость — высокие качества, но для жизненного успеха пользы приносят мало. О независимом характере Поленова, о его упорном нежелании сколько-нибудь поступиться в угоду сильным мира сего своими взглядами и привычками ходила масса рассказов. Поленов не только не допускал сознательной лжи, но не умел даже смолчать, когда молчание было удобным и выгодным. Еще в начале 70-х годов главноуправляющий Нижнетагильских заводов хотел рекомендовать Поленова преемником на эту должность. Отъезжающему Е.К.Нитте был устроен прощальный обед, на котором Поленов произнес речь на тему, что хороший де человек Е.К.Нитте, но пользы заводам никакой не принес. Потом Нитте сожалел, что поддался временной досаде, но было уже поздно. Вот такой он был, Константин Павлович Поленов.
На нервной почве у Константина Павловича резко стало ухудшаться зрение, но, несмотря на это, он много читал. К 70 годам самостоятельно выучил английский язык.
Последним днем его на земле было 12 января 1908 года. Он провел его с племянником Д.Н. Мамина-Сибиряка Борисом Удинцевым, разбирая в помощь последнему какие-то математические задачи. Похоронен Константин Павлович Поленов в Екатеринбурге, в ограде Тихвинского женского монастыря.
Сообщения с рекламой и прочий флуд не по теме попадают в спам.
Для исключения случайного попадания Вашего комментария в спам, рекомендуется подписываться человеческими именами с реальным адресом электронной почты.